ПУТЬ К ПИТОНУ. В марте 2003 года в возрасте почти 12 лет умерла от онкологии моя собака Корби, ротвейлер.
Я с 2000 года работала юристом (а до этого инструктором по дрессировке собак, с 1982 года).
И понятия не имела, и представить себе не могла, что всего за пять лет (!) в поголовье рабочих пород собак произошли необратимые перемены.
Когда в 2005 году я купила щенка ротвейлера, я не думала, что столкнусь с такими катастрофическими проблемами, как неуравновешенная нервная система в сочетании с абсолютным отсутствием социального инстинкта – желания служить человеку.
Если б он был трусливым, он бы и пары дней у меня не прожил, вернувшись к своему заводчику, но он не был трусливым. Он был больным на желудочно-кишечный тракт и на голову. И ему абсолютно, совершенно не нужен был человек. Я никогда не сталкивалась с такими собаками за свою многолетнюю практику, и я поняла почему – у обычного собаковода он бы очень быстро погиб. Он был достаточно умным на придумывание того, как ему не сделать того, что я прошу, и при этом достичь своей цели – сбежать и либо подраться, либо сыграть свадьбу, можно даже и не с течной сукой, можно и не с сукой. Если бы не мой инструкторский опыт, он бы, конечно же, сбежал, и если не в первый побег, то в третий точно бы попал под машину, не дожив и до 6 месяцев.
ЖКТ у него был такой, что хронический кровавый понос у него продолжался более 8 лет, немного снизив интенсивность после 3 лет.
А пока он свою интенсивность не снизил, я была вынуждена уволиться с работы, чтобы иметь возможность ухаживать за ним и выгуливать его по 15 раз в день. И он постоянно, постоянно, каждый день, имел какие то проблемы, даже если это был не понос.
Я так устала от этой собаки.
Когда в 2006 году я смогла вернуться к занятиям своей любимой дрессировкой, я оказалась перед очень большой проблемой. В городе не осталось собак, которые слушались хозяина. И я не могла показать послушание ни на своей собаке, и ни на какой другой, те, что когда то выигрывали соревнования по послушанию, были глубокие старики или уже ушли из жизни.
И, представляете, было время (в 2006 году), когда люди просто искренне не понимали, о каком послушании я говорю, а показать, проиллюстрировать было не на ком! Для той поры для населения моего города было нормальным, когда собаки бросались на людей и других собак, а если им покажется, что те не испугались, с диким визгом прятаться в ближайших кустах, утаскивая за собой своих хозяев. Считалось нормой купить щенку большую мягкую игрушку, чтобы он онанировал на ней. Нормой было невозможность отпустить собаку с поводка на прогулке в парке, потому что они не возвращались обратно! И это все вязалось и размножалось в геометрической прогрессии.
Я оглядывалась вокруг в поисках нормальных собак с тех пор, как купила этого ненормального щенка, и постепенно, обнаруживая раз за разом кошмарное поведение у когда то любимых мной овчарок и ротвейлеров, основным пороком которых стала трусость, стала понимать, что собак больше нет. И не только у нас нет, но и за границей нет, и на их родине, в Германии, тоже нет.
Как же так случилось, что всего за 5-6 лет, всего! — исчезли те, настоящие служебные собаки, немецкие овчарки и ротвейлеры, спокойные и сильные, стремительные и веселые, с чувством собственного достоинства и юмором, и бесконечно привязанные к своим хозяевам, ради которых они были готовы на многое.

В конце 2010 года я прочитала в Интернете статью об Алексе Вяткине и его малинуа, и поняла, что в следующем, 2011 году, обязательно поеду к нему на семинар, где бы этот семинар ни проводился. И надо же, как мне повезло! В начале 2011 года стало известно, что Алекс со своим семинаром приедет в Екатеринбург!

И на этом семинаре я увидела его собак. И его щенков.
Когда потом другие тренеры спрашивали меня, какие собаки из собак-участников того семинара мне понравились (а там были и овчарки рабочего разведения, и малинуа, и даже один великолепный для своей породы риджбек из Уфы), я отвечала – собаки Алекса.
А как же другие собаки, спрашивали они, ведь там были и инструкторы со своими собаками, и вроде, они у них неплохие.
Нет, это все совсем не то. Собаки Алекса – это были настоящие собаки. А все остальные – нет.

Мне, конечно, очень везло на собак всю мою жизнь, за исключением этого последнего ротвейлера. Они были очень хороши, и особенным бриллиантом была Корби, с которой мы были всю ее карьеру Победителями и Чемпионами и в послушании, и в защите.
Может быть, именно поэтому я увидела собак Алекса. Потому что у меня были эталоны.
Почему другие инструкторы этого не видели, я не понимала и не понимаю сейчас.

Следующий семинар Алекса в Екатеринбурге уже организовывала я сама) Я не могла даже подумать расстаться с этим удивительным человеком, который не стеснялся говорить правду, и при этом говорил этично, хорошим русским языком, подробно объясняя причины потери рабочих качеств собак.
Как я радовалась за тех людей, которые приобретали себе щенков из его питомника и своими глазами наблюдала за их тренингом, и читала рассказы тех, кого не видела лично. Им повезло.
Я отдавала себе отчет в том, что пока жив мой ротвейлер, я просто не смогу физически позволить себе настоящую собаку. И поэтому я радовалась за других.
В 2014 году я поняла, что больше не могу жить без Собаки. Вот в один момент поняла – больше не хочу жить без собаки, без настоящей собаки! И позвонила Алексу и спросила, нет ли у него щенка для меня.
Я все это сделала совершенно внезапно даже для себя самой, ведь Гаврош по прежнему жил со мной и моей дочерью в однокомнатной квартире и ему было 10 лет, и он только-только выздоровел от поноса, и совершенно не собирался умирать!
Это было в мае, а в конце июня 2014 года у меня появился мой Питон.
Ему было всего полтора месяца, когда он приехал, и Боже мой, какое это было счастье – смотреть на невероятно умного, веселого щенка, общаться с ним, играть с ним, гулять с ним в полях, кормить его и заниматься с ним.
Прожив 10 лет с ненормальной собакой, особенно остро ощущаешь счастье от нормальной.
Но Питон был не просто нормальной собакой. Он – единственная собака, которую принял Гаврош и не стал до него истово домогаться. 10-летний уверенный в себе кобель ротвейлера, который не знал другого поведения за всю свою долгую жизнь, как только подраться и жениться, жениться немедленно на собаке любого пола, которая появлялась в поле его зрения – не посмел!!! делать этого с Питоном.
Вот что внутри у этого щенка было, какое чувство собственного достоинства, и сколько чувства юмора, и внутренней этики, чтобы сгладить любые острые углы ЗАРАНЕЕ, пока они еще не возникли.
Моей заслуги в их взаимоотношениях нет, Гаврош необучаем людьми, а Питон в 4-х месячном возрасте смог ему объяснить, как надо себя с ним, с Питоном, вести – он сумел выстроить границы. Он сам, сразу, все сделал единственно правильным и точным образом.
Я учусь у него уже 4 года и нет этому ни конца, ни края.
Я не устаю любоваться своей собакой и его мгновенным решениям, которые он находит в разных жизненных ситуациях.
Он доброжелателен, но не терпит фамильярности, он очень терпеливый и спокойный дома и на прогулке, и очень активный на тренировках и в работе, он мой утешитель и большой специалист по подниманию и удержанию хорошего настроения, он очень ласковый и нежный, и абсолютно при этом не навязчивый. И умный! Какой он умный!
Моя дочь иногда говорит мне, что нельзя так сильно любить собаку, и так сильно к ней привязываться. Но у нас с Питоном все взаимно, и с какой стати я буду себе отказывать в счастьи любить? И так было целых 10 лет нелюбви в жизни с Гаврошем, я старалась, но не смогла себя заставить полюбить его.
Так что наверстываю сейчас с Питоном)
С ним так легко и просто везде – хоть в гостинице, хоть в гостях, хоть дома, хоть на улице. И он очень послушный, он мне верит. А я ему не вру.